В статье анализируется институт патроната или патронатной семьи как способ создания улучшенных по сравнению с детскими домами условий проживания и образования детей. При этом правовая природа патроната рассматривается как качественно однородная с приемной семьей. Отмечается опережающее учреждение патроната в отдельных субъектах РФ в отсутствие федерального регулирования (Пермская и Оренбургская области). Законодательство отдельных субъектов РФ различает два вида патроната: 1) социальный патронат (иногда именуемый психолого-педагогическим патронатом), осуществляемый соответствующими органами власти и учреждениями; 2) патронат, осуществляемый патронатными воспитателями. Автор на основе изучения и сравнения регионального законодательства, делает вывод о необходимости регулирования патроната законами, а не подзаконными актами.Существующая в субъектах РФ система патроната позволяет распределить обязанности по законному представительству интересов ребенка между уполномоченной службой, родителями (законными представителями ребенка) и патронатным воспитателем. Автор вступает в дискуссию по вопросу разграничения обязанностей по содержанию и воспитанию детей, полагая, что они могут быть разграничены не только между патронатным воспитателем и органом опеки и попечительства, но и родителями, не лишенными родительских прав. Все три субъекта защиты имущественных прав несовершеннолетних имеют возможности использовать те или иные способы защиты прав, закрепленные ст. 12 ГК РФ.В статье формулируется ряд выводов, например, о том, что патронатные воспитатели осуществляют опеку над детьми как своего рода опекуны, однако объем их прав и обязанностей меньше по сравнению с опекунами и попечителями, а также приемными родителями. Автор утверждает, что государство в лице органов опеки и попечительства не должно уклоняться от ответственности за ребенка на период его нахождения в семье патронатного воспитателя.Отмечается, что институт социального патроната на федеральном уровне пока не легитимирован, поскольку воспринимается многими учеными и практиками не как эффективный институт защиты прав ребенка, а как вмешательство в частную жизнь